Особая свобода человека

Одно из знаменитых высказываний Виктора Франкла гласит: «Человек не свободен от условий, в которых находится, однако свободен выбирать своё отношение к ним».

Давайте спросим себя, есть ли такая вещь, как «свобода от»? Она определённо есть, и, являясь даже просто свободой от проблем, забот и неприятностей, «свобода от» - это чудесный дар. В определённый период жизни человек может быть свободен от болезней, финансовых затруднений, стресса, связанного с выбором призвания, даже от тревоги и комплексов. Франкл дал определение такой «свободе от», назвав её удачей. «Удача выражается в том, от чего человек избавлен». Насколько же это мудрое определение удачи!

Тем не менее, нужно сказать, что человек, которому сопутствует подобная удача (которая даёт ему свободу от несчастий) не обязательно счастлив. Противоречивость человеческой природы ответственна за то, что, сталкиваясь с такой удачей, человек либо не ценит её вообще, либо едва признаёт за удачу, то есть обесценивает, из-за чего желанное счастье чрезмерно переоценивается.. В любом случае, не подлежит сомнению, что свобода от неблагоприятных условий – независимо от того, как она воспринимается - обладает природой дара или удачи. Именно здесь появляется свобода для: как, например, способность ценить свободу от неблагоприятных обстоятельств, или даже быть благодарным за их появление, способность воспринимать такие обстоятельства как нечто само собой разумеющееся, как если бы существовало иррациональное притязание на удачи или несчастья.

Итак, мы можем видеть, что источник свободы для проистекает не только из таких источников, как принуждение и лишения, но из способности высказываться о существующих условиях, то есть она также проистекает и из свободы от любых - даже ужасных - условий. Несчастья и удача равным образом являются благодатной почвой, на которой в изобилии произрастает свобода для.

Нехватка свободы для и свободы от имеет общую основу - момент судьбы (то, что выпадает на долю одним и не выпадает другим). Поэтому свобода для – это самостоятельно созданное и адресованное самой личности проявление человеческого ответа на угрожающие вызовы, с которыми человек сталкивается. До сих пор наши рассуждения не противоречат философии Франкла. Что же дальше?

Давайте теперь взглянем на некоторые особые аспекты человеческой свободы для с точки зрения психотерапевтической практики/опыта. Как люди обходятся с этой особой долей свободы? И как мы (в качестве терапевтов) можем помочь им достичь состояния большего благополучия?

Неадекватное сознание свободы

Как правило, многие люди живут осмысленно, но в то же время не осознают этого. Почему это так? Поскольку по большей части они описывают свою жизнь как ограниченную, даже ощущают, что совершают действия по необходимости, по принуждению. Человек, к примеру, говорит: «Мне приходится вставать каждый день в 6 утра и идти на работу». Строго говоря, у него нет необходимости это делать. 

Он может:

• Найти другую работу, которая начинается позже
• Перестать работать и подать заявку на пособие по безработице
• Бросить работу, перестать получать доход и стать бездомным бродягой
• Тем не менее, люди не желают так поступать. Поэтому они стремятся остаться на своей работе и вставать каждый день в 6 утра. Из всех потенциальных возможностей выбора, которые у них есть, они в конечном итоге предпочитает выбрать именно то, что выбирают.

Два подобных примера:

1. «Мне приходится ежедневно заниматься с сыном математикой. Я не могу бросить его в школе на произвол судьбы», – говорила мне одна мать,
2. Другая мать говорила: «Мне всегда приходится читать своей маленькой дочери сказки перед сном».

Конечно, у обеих матерей есть альтернативная возможность. Первая мать могла бы нанять своему сыну репетитора, перевести его в другую школу, или просто предоставить его самому себе; она может либо уделять ему больше внимания, либо полностью игнорировать его проблемы в школе - у неё есть выбор. Вторая мать также могла бы перестать читать своей дочери сказки перед сном, вместо этого давая ей слушать аудиозаписи сказок, или попросту ничего не предпринимая. Задачи, о которых идёт речи, выполняются не на основании строгой необходимости, они совершаются добровольно, на основании несомненно сознательно выбранной цели. Обе женщины знают, почему они решают выполнять эти действия, и каждая из них желает поступать именно так.

Ошибочное истолкование чьих-либо действий как «несвободных» имеет серьёзные последствия. Из-за этого личные достижения, которые присущи свободно выбранной, осмысленной жизни,  перестают сознаваться. Только если мать на самом деле может не позаботиться о школьных успеха своего сына, её сознательная забота о нём является достижением. Только если мать может отказать своему ребёнку в любовном вечернем ритуале, выполнение этого ритуала является её заслугой.

Личность, которая ищет  предполагаемый выход в образе действий, основанном на «необходимости что-то сделать» или «неспособности поступить иначе»,  а затем, в виде исключения, поступает осмысленно, лишает себя возможности осознать осмысленность своих решений, поскольку она даже не воспринимает свои действия как решения. Движимая кажущимися ограничениями, такая личность живет неуверенно, не уважает сама себя.

Как часто в психотерапии мы призываем человека к необходимости любить себя, к необходимости источать глубокую уверенность в себе и высоко себя ценить? Однако этого невозможно достичь в атмосфере нехватки свободы. Только личность, знающая, что у неё есть выбор, может «похлопать себя по спине», совершив выбор в пользу положительной, творческой или нравственной ценности. Раб обстоятельств не хвалит себя.

Что это означает в контексте психотерапевтической практики? Люди говорят так, как они думают и думают так, как говорят. Следовательно, нам следует обучать своих пациентов и клиентов говорить следующим образом:

• «Я хочу (вставать рано и идти на работу)»
• «Я думаю, что это правильно (изучать математику вместе с сыном)»
• «Я поступаю так, поскольку (мне бы хотелось радовать свою дочь)»
• Необходимо закрепить в сознании пациента как представление о добровольном выборе, так и представление о личном достижении. Это облегчает человеческую жизнь, позволяет получать от неё больше удовлетворения.

Закрепление этих представлений в сознании пациента обладает и другим преимуществом. Стоит человеку научиться говорить, что он хочет чего-то сознательно, как он/она добровольно уменьшает опасность выполнения действий, которые считает менее осмысленными (то есть, продиктованными страхом, стремлением к гармонии, апатией или злостью). Также у этой процедуры закрепления есть ещё один плюс. Научившись выражать свою свободу выбора, вместо того, чтобы ощущать жёсткую необходимость в определённых действиях, человек существенно уменьшает опасность совершения бессмысленных и фальшивых действий.

Будет ли человек после этого, осознав, что для него является значимым, начинать всё заново и отказываться от акта осознания, снова поступая как прежде?

Давайте для примера представим человека, который из страха потерять любовь и внимание, ведёт себя чрезмерно благожелательно, так что его добротой легко воспользоваться. В таком случае многие из дел, которые он совершает ради своих «друзей», в сущности, не имеют под собой почвы в виде намерения. В случае, когда такой человек мог бы сказать: «Пока мой коллега отсутствует, мне нужно присмотреть за его котом, рыбками и цветами, и поэтому я не могу чувствовать себя свободно», теперь ему нужно посоветовать говорить: «Я хочу присмотреть за его животными…»

Изменение формы выражения своих намерений заставит человека яснее осознать вопрос: «На самом ли деле я хочу этого?» или поможет ему увидеть надуманность своих действий, если внутренне он на самом деле не хочет взваливать на себя все эти обязанности. На передний план выходит ситуация выбора, возникающая в реальном опыте (в конце концов, человек может сказать «да» или «нет»),  и это помогает людям более осознанно подходить к принятию решений.

Рассмотрим другой пример. Человек говорит: «Помимо прочего, я хочу иметь возможность выходить из себя, когда со мной резко разговаривают». Термин «хочу» создаёт определённое напряжение между тем, что делает человек, о котором идёт речь и тем, что он, возможно, действительно хочет делать, что предполагает наличие выбора, а также наличие альтернативных решений.

Необходимо, чтобы личность осознала как наличие свободного выбора, так и собственные неверные суждения. Подразумевается, что это позволит человеку скорректировать своё решение, или, по меньшей мере, мотивирует его на то, чтобы более внимательно подходить к своим решениям. Пример из практики логотерапии

17-летняя девушка бросилась на рельсы перед едущим поездом. Машинист сумел вовремя затормозить, чудом спася её жизнь.  Девушку отправили в психиатрическую клинику,  спустя несколько дней её выписали и направили реабилитационную психотерапию. Там она объяснила терапевту, специалисту по логотерапии, что её родители находятся на грани развода, и что ей была ненавистна сама мысль об их разрыве. Она отметила: «Я правда пыталась протестовать против развода!» Тут действительно велико искушение ответить: «Да, я понимаю». Мотив совершения самоубийства найден. Тем не менее, в логотерапии упор делается в большей степени на раскрытии мотивов, чем на их обнаружении, и в каждом случае нечто новое может быть раскрыто в рамках существующей свободы личности. Поэтому логотерапевт ответил 17-летней пациентке следующим образом: «Что ж, ты хотела выразить свой протест. Однако существуют разные виды протеста - конструктивные и деструктивные. Из-за протеста затеваются войны, однако источником многих успешных реформ и изобретений также является протест. Давай посмотрим, как ты можем выразить свой протест против развода родителей».

У пациентки возникли следующие идеи:

• Она могла бы убить своих родителей, за что её посадили бы в тюрьму
• Она могла совершить самоубийство, чтобы наказать их (что ей почти удалось сделать)
• Она могла бы рассказать о своём огорчении родителям
• Она могла бы написать родителям письмо, выражая своё сожаление
• Она могла бы проигнорировать разногласия родителей и заниматься своей собственной жизнью; а также направить своё внимание на собственное будущее
• Она могла бы получить поддержку в клинике семейного консультирования
• Она могла бы рассказать о проблеме своим друзьям
• Она могла бы отправиться в туристический поход, чтобы отвлечься от семейных проблем

При упоминании туристического похода молодая девушка выпрямилась в кресле и обратила на этот пункт внимание. Она всегда хотела отправиться в такой поход, но родители постоянно были против этой идеи. Однако после попытки самоубийства они были готовы сделать всё возможное, чтобы ей помочь. Туристический поход - звучит действительно интересно. Терапевт настаивал на том, чтобы обсудить это подробнее. Куда она хочет отправиться? Как она собирается распланировать путешествие? В ходе беседы выяснилось, что существуют пешеходные туры с инструктором вдоль побережья Далмации, через суровую горную местность без тропинок и убежищ в горах;  в таком путешествии туристы, вероятно, выясняют границы своей выносливости, а также открывают для себя тайны первозданной дикой природы.

Наконец, терапевт спросил молодую пациентку: «Какое из предложений лучше: (1) «Я хочу выразить протест против развода, который грозит моим родителям, совершив самоубийство», или (2) «Я хочу выразить протест против развода, который грозит моим родителям, отправившись в пеший поход вдоль побережья Далмации»? Девушка тут же рассмеялась: «Без сомнения, последнее предложение звучит лучше!» Терапевт кивнул, бросив на неё предостерегающий взгляд, и сказал: «Хорошо, но впредь сразу же совершай верный выбор! Выбирай! У нас не всегда есть возможность выбирать повторно»

Неверная оценка ситуации

До сих пор мы дважды сталкивались с феноменом, который можно назвать «неверной оценкой ситуации» - один раз перед лицом свободы от забот, проблем и неприятностей. Мы установили, что наличие такой свободы не гарантирует счастья. Эта «свобода от» слишком легко начинает восприниматься как должное. Тем не менее, ничего не следует воспринимать таким образом! Эта райская свобода от неудач - недолговечный, временный дар, и человек, не осознающий этого, в конце концов, на горьком опыте это познает.

В иных случаях мы сталкиваемся с поразительно неверными оценками ситуации, наблюдая людей, которые считают, что обстоятельства постоянно ограничивают и изматывают их. У них, безусловно, не получается ценить тех возможностей выбора, которыми они всё ещё обладают, и, в крайних случаях, они склонны сравнивать себя с беззащитными, загнанными в угол зверями.

Выходит так, что неверная оценка ситуации в эволюционном отношении служит отрицательным критерием отбора. Растения, которые весной начинают давать почки слишком рано, в свою очередь «веря» что зима закончилась, погибают во время последних заморозков. Птицы, которые откладывают яйца в незащищённые гнезда, недооценивая силу предстоящих штормов, потеряют свой выводок. Леопарды, которые неправильно оценивают ширину расщелины в скале, нырнут навстречу смерти, пытаясь перепрыгнуть через пропасть. Природа наказывает те формы жизни, которым не удаётся приспособиться к своей текущей ситуации, смертью и вымиранием. Природа просто вычёркивает их.

Тот же принцип применим и к людям. Лишь человек обладает свободой, превышающей свободу всех остальных форм жизни вместе взятых, а потому он обладает свободой совершать неверный выбор, как бы странно это ни звучало. По тонкому наблюдению Франкла, животные инстинкты больше не говорят ему, что делать, старые традиции больше не указывают ему, как следует поступать, и, наконец, он не знает, к чему в целом следует стремиться. Можно также добавить, что человек, в той или иной степени, может полагаться лишь на себя, чтобы правильно оценить соответствующую ситуацию - сегодня это верно более, чем когда-либо. Можно ли достигнуть мира средства войны? Принесёт ли генная инженерия исцеление? Может ли человечество избавиться от рождений и смертей - если да, то от чьих? В наш информационный век вопросы нагромождаются друг на друга, и едва ли существуют готовые ответы, на которые можно полагаться. Неверная оценка всей ситуации, в которой находится человечество, может быть опасна как для общества, так и для личности.

Однако вернёмся к психотерапевтической практике. Мы должны обучать своих пациентов и клиентов заботиться о различных аспектах своей жизни - как важных, так и не очень; с опаской относиться к хорошим, но не к плохим вещам; искать чего-то настоящего, и не соблазняться фальшивым. Чем более правильно человек оценивает текущую ситуацию, тем более целенаправленно он будет распоряжаться данной ему свободой.

Однажды мы с мужем отправились в путешествие по петляющей горной дороге. Перед нами ехали четыре машины, и один из водителей неожиданно остановился. Стояла жара, и водитель, ехавший перед нами, неожиданно потерял терпение. Высунувшись из окна, он прокричал в сторону предполагаемого виновника: «Если не можешь водить, возвращайся в автошколу!» Другие водители стали сигналить. Они обратили всю свою злость на водителя, из-за которого произошла остановка. Постепенно некоторые стали выходить из машин и, безумно жестикулируя, бежать вперед. Чуть позже они вернулись с мрачными лицами. За поворотом, вне поля зрения, поперёк дороги лежал грузовик с переломленной осью, и лишь наличие разума у первого водителя, которого все ругали, спасло нас от рокового столкновения. Неверная оценка ситуации привела к ненужным крикам и ругани.

То же самое случается с людьми, страдающими от тревожности. Они паникуют из-за абсурдных, воображаемых угроз. (Полотенца в отеле могут восприниматься как недостаточно чистые, дневной приступ апатии кажется предзнаменованием сердечного приступа и т.д.). При этом такие люди не ощущают реальной угрозы, а именно, той опасности, что их жизнь - из-за стремления избежать любых неприятных переживаний -станет пустой, ограниченной, лишенной смысла; что они потеряют свою энергию и жизненную силу и, в конце концов, их жизнь начнёт вращаться лишь вокруг воображаемых мелочей. Именно эта опасность по-настоящему угрожает им, и её нельзя обнаружить ни в грязных полотенцах, ни в приступе апатии.

Люди, которые постоянно полагаются на мнение других, или всегда хотят блистать перед ними, точно также неверно оценивают ситуацию. Какой толк во всём этом блеске, если он всего лишь маска? Какой смысл в идеально вычищенном фасаде, если дом разваливается изнутри? Можно подойти к этому и с другой стороны: если сокровище будет спрятано, принесёт ли это ему ущерб? Зачастую благородные люди появляются в скромном одеянии.

Совершенно неважно, что другие о нас думают. Важно лишь подлинное бытие/неподдельность бытия,  которая является проявлением настоящей жизни - и ничто больше.

Вот ещё один пример из практики логотерапии: одна мать сообщила, что ужасно поскандалила по телефону со своей взрослой дочерью, которая училась в США. Мать рассказала мне, что дочь по телефону сообщила о своём решении уйти из колледжа и выйти замуж за рок-музыканта. Мать была сильно шокирована этой информацией. Она тут же представила полнейший крах жизни своей дочери и, соответственно, обрушила на неё шквал упрёков.

• Как она может так бездумно разрушать свою карьеру?
• Как она может встречаться с таким подозрительным мужчиной?
• Разве она не знает, что большинство рок-музыкантов - наркоманы?
• После этих слов дочь бросила трубку и больше не звонила. Мать рассказала мне, что ужасно тревожится за неё, а также чувствует, что та совершенно неправильно материнские слова.

Что здесь можно было сделать? Я высказала следующие соображения: невозможно предвидеть, сможет ли ваша дочь хорошо устроиться в жизни. Если оказывается, что дочь довольна жизнью, это чудесно - как для дочери, так и для матери. Если оказывается, что дочь несчастна, тогда важно, чтобы у неё было убежище, тихая гавань, в которую можно вернуться. Затем я спросила мать, как она оценивает текущую ситуацию. «Вы ждёте, что если у вашей дочери начнутся проблемы в браке, она приползёт на коленях к своей матери, которая рвала и метала, услышав о её женитьбе?» «Нет», - ответила клиентка, - она слишком гордая, чтобы вернуться». Я добавила: «Она испугается, что мать будет повторять: «Я же тебе говорила». Затем я продолжила: «Как вы думаете, станет ли дочь делиться с матерью самыми главными заботами, если до этого они так рассорились?» «Нет, - ответила мать, - она больше никогда не поверит, что мать сможет сочувственно к ней относиться».

Итак, что важно в данном случае? Чтобы мать, особенно если она ожидает чего-то плохого, всегда сохраняла связь с дочерью и делала так, чтобы дочь чувствовала себя с ней в безопасности, как дома. После этой беседы клиентка позвонила своей дочери в Америку, извинилась за то, что слишком вмешивалась в её дела и поздравила с предстоящей свадьбой.

Дочь отреагировала в примиряющем духе, и между ними снова установились дружеские отношения. Через какое-то время я узнала, что дочь возобновила учёбу, и с её браком всё хорошо.

Обобщая, можно сказать: «свобода для» возникает из угрожающих источников, но в конечном итоге ведёт к адекватной оценке реальности. В этом отношении ключевая обязанность психотерапевта - оказать клиенту дополнительную помощь (за исключением, конечно, случаев психоза, когда имеет место потеря связи с реальностью, обусловленная иллюзиями).

Огромная невыносимая свобода для

Сегодня некоторые нейробиологи ставят под сомнение тот факт, что свободы для достаточно, чтобы принимать однозначно целенаправленные решения. По мнению учёных, проблемы возникают из-за ограниченности человеческой свободы. Парадоксально, но получается, что данная проблема определённо обладает обратимым характером. Беспредельная свобода для, а возможно, даже свобода от и для, превращается в препятствие, мешающее до конца исчерпать возможности свободы. Мы не знаем, почему это так. Вполне можно представить, что человек на нынешнем этапе своего развития не обладает достаточной зрелостью для такой свободы, точно также как пятилетний ребёнок не может справиться с ситуацией, когда ему позволяют  делать всё, что он пожелает. Полная, беспредельная свобода, возникающая, к примеру, при освобождении от ситуативных ограничений, а также при изобилии ресурсов, включая временные, быстро обретает характерные черты того, что Франкл называет «экзистенциальным вакуумом». Здесь, как и в отношении многого в жизни,  по видимости существует здоровая мера свободы, полезная для человека; в то же время избыток или недостаток свободы порождает напряжение и стресс. Однако избыток свободы кажется (при внешнем взгляде) соблазнительно влекущим и желанным. Но если человек однажды застревает в безграничности свободы, ему приходится серьёзно побороться за свободу от нарастающего тумана желаний, а также за то, чтобы обрести ясность мысли и объективный взгляд на вещи. Человек в таком состоянии будто бы стоит на вершине обширного горного плато, спуститься с которого можно с любой стороны, но, находясь в полосе тумана, он не может сделать ни шагу.

В реальности шансы обнаружить нашу безграничную свободу легче заметить снаружи, чем изнутри. В практике логотерапии при лечении ноогенных неврозов и депрессий мы используем именно этот приём: мы «предоставляем» клиенту возможность извне взглянуть на ясную непротиворечивость . Таким образом мы пытаемся вывести личность из вакуума, в котором она пребывает.

В данном случае колебания неуместны. Порой мне, с моей позиции супервизора, кажется, что терапевты слишком сдержаны и осмотрительны при работе с пациентами, страдающими от ноогенных неврозов. Тем не менее, методология логотерапии лучше всего подходит для работы именно с такими пациентами. Основы учения Франкла, если так можно выразиться, «на короткой ноге» с подобными неврозами.  Терапевтический процесс/событие/сессия должны быть наполнены оживлением - ускоряющим процессы, но не посредством советов, а благодаря стремлению (со стороны терапевта) вдохновлять пациента и толкать его вперёд.  

Пример из моей клинической практики супервизора

63-летняя пациентка ухаживала за своим мужем до самой его смерти, случившейся пару лет назад. Её дочь с лёгкой инвалидностью практически независима, способна жить самостоятельно, так что ей почти не требуется помощь. Пациентка вышла на пенсию и живёт дома одна. Она выглядела расстроенной, апатичной; её жизнелюбие угасло. Когда её кот умер от старости, она решила не заводить больше домашних животных, но при этом она казалась пассивной и лишённой мотивации. Она боялась страданий и старческой дряхлости, а потому предпочла бы мирно умереть. Мы исключили у данной пациентки возможность эндогенной депрессии, и потому поставили диагноз ноогенной депрессии.

Терапевт, работающий под моей супервизией, предоставил отчёт о следующем диалоге:

ТЕРАПЕВТ: Можете ли вы припомнить какие-либо желания, возникавшие у вас в прошлом, но которые вы тогда не смогли осуществить? (Вполне нормально начинать с такого вопроса. Мы ищем в прошлом пациента любые ранние, забытые следы смысла, которые теоретически можно снова задействовать в качестве причин для продолжения жизни).

КЛИЕНТ: Да, в прошлом я бы рада была попутешествовать. Но теперь я больше этого не хочу.

ТЕРАПЕВТ: Как жаль! Можете ли вы вспомнить другие желания?

КЛИЕНТ: Да, могу. Однажды я подумала, что могла бы писать картины. Но на самом деле я не верю, что на это способна.

ТЕРАПЕВТ: Вы уверены? Необязательно показывать кому-то свои картины, необязательно, чтобы они нравились кому-то.

КЛИЕНТ: Всё же не думаю, что у меня получится.

ТЕРАПЕВТ: Попытайтесь представить, что вам уже 80 лет, и вы оглядываетесь на последние 20 лет своей жизни, то есть на промежуток времени между 60 и 80 годами. Что бы вы хотели сделать за это время, о чём вы могли бы сказать: «Это лучшее, что я сделала за последние 20 лет…»?  (Такая техника задавания вопросов также является подлинно логотерапевтической. Терапевт показывает пациенту его или её воображаемое будущее, а затем вместе с ним возвращается обратно, бросает взгляд на настоящее, которое к этому моменту становится уже прошлым. Моменты, важные в настоящем, теперь, когда терапевт и пациент взглянули на них из будущего, с такой точки зрения раскрываются более ясно).

КЛИЕНТ: Взглянув назад, я больше всего хотела бы порадоваться тому, что у меня есть внук. Однако из-за инвалидности моя дочь не может иметь семью, а потому у меня никогда не будет внуков.

ТЕРАПЕВТ: К сожалению, этого нельзя изменить, и нам приходится принимать то, на что мы повлиять не в силах.

КЛИЕНТ: Печально, но, ведь я и так об этом знаю.

На этом этапе диалог зашёл в тупик. Подобная беседа не имеет смысла. Оба участника диалога, вместо того, чтобы обозначить имеющуюся у 63-летней пациентки de facto свободу для, увязли в болоте, концентрируясь только на вопросах, связанных с недостатком свободы: пациентка не хочет ничем заниматься, убеждена в своей бездарности, с головой погрузилась в то, на что она не может повлиять, и всё кажется ей печальным и пустым. Чтобы осознать это, она, определённо, не нуждается в терапевте.

Давайте проанализируем данный диалог. Пациентка дала терапевту три намёка, связанных с тем, что для неё ценно. Один из этих намёков - если бы терапевт обратил на него внимание - мог бы послужить превосходной зацепкой для дальнейшего развития беседы.  При каждом намёке на ценности пациента логотерапевт должен ощущать внутри расцвет вдохновения, пламенную энергию для того, чтобы заставить пациента осознать возможности обретения новых ценностей. Вдохновение (в основе этого слова лежит слово «дух») серьёзно способствует положительному исходу терапии.

Ключевое слово «путешествие», к примеру, которое прозвучало из уст пациентки, открывает дорогу для множества других участливых вопросов:

• О каких путешествиях она мечтала (самостоятельная поездка, путешествие с туристической группой, с избранными спутниками)?
• Какие страны и пейзажи она хотела бы увидеть (море, горы, леса, заповедники птиц или цветов)?
• Предпочитала ли она культурные или природные пункты маршрута (посещение зданий, памятников, живописных портов, удалённых мест, или прогулки по столицам, живущим в быстром ритме, с их дворцами, церквями, торговыми центрами и концертами)?
• Хотела ли она отправиться в поездку с приключениями (поехать в круиз, к арктическим морям, отправиться в сафари) или просто стремилась расслабиться (пройти оздоровительную программу, побаловать себя в санатории, или отдохнуть на берегу моря)?
• Хотела ли она познакомиться с другими культурами, их обычаями, музыкой?
• Хотела ли она познакомиться с другими людьми, чтобы освежить своё знание местной географии и истории?
• Предпочла бы она взять в поездку собственную машину для большей мобильности, автобусные поездки, длинные или короткие путешествия, предпочитает ли она путешествовать в определённый сезон (когда не так много туристов, или посещать тёплые стран в зимний период)?
• Нравилось ли ей фотографировать, изучать иностранные языки, или, возможно, коллекционировать сувениры?

Более ранние утверждения пациентки по поводу того, что ей не хочется больше ничем заниматься, нужно ненароком игнорировать. Необходимо полностью сосредоточиться на том, о чём она думала в тот период, когда лелеяла мечты о путешествиях. Пациентку обучают обращать внимание на себя: каковы её предпочтения, склонности и стремления? Старые мечты возвращаются к жизни - и её желание путешествовать разгорается снова. Возможно, мерцающие угли ещё превратятся в радостный костёр.

Подобным образом терапевт обращается к ключевой фразе  «писать картины». Однако концентрироваться на неспособности пациентки к творчеству (которую она внушила себе) было бы профессиональной ошибкой. Каждый психолог, конечно, готов сделать вывод о том, что пациент обладает слаборазвитым чувством самоуважения, однако в данном случае подобные вещи вторичны. Первостепенной важностью здесь обладает то, что у пациентки в определённый момент её жизни возникла идея о том, что она могла бы писать картины.

• Как эта идея зародилась? В связи с чем, и под каким влиянием? (Возможно, пациентка оказалась на выставке, увидела красивую картину? Кто-нибудь сказал ей о том, что ей стоит начать рисовать?)
• Какие картины вызывали у неё интерес (реалистические, абстрактные, большие полотна или миниатюрные картины)?
• Что пациентке больше по душе: акварель, масляные краски, коллаж или графика? Возможно, ей нравятся картины, где преобладают определённые цвета, формы, стиль штриховки или затушёвки?
• Что бы она хотела рисовать, если бы верила, что способна на это (природу, геометрические узоры, открытки, внутренние состояния)?
• Как бы она поступила с собственными картинами (украсила ими свой дом, отдала друзьям, разыграла бы их в лотерею на праздничном мероприятии)?
• Предпочла бы она рисовать в одиночку (создав дома небольшую студию) или в группе (посещая уроки по рисованию)?
• Где бы она искала вдохновение (в музеях, рассматривая художественные альбомы, изучая биографии художников, в мастерских)?

Опять же, данные вопросы увеличивают вероятность того, что у пациентки появится мотивация. Нам достоверно известно, что значительно легче восстановить связь со старыми (забытыми) ценностями, чем создавать из ничего новые ценности.

Аналогично, ключевое слово «внук» также предполагает возможность более глубокого понимания. В случае этой 63-летней пациентки нет необходимости концетрироваться на том, что она должна смириться с неизбежной судьбой. Здесь нужно обратить внимание на нечто иное: в возрасте 80-ти лет пациентки хотела бы оглянуться ...

• С младенцем (чтобы нужно было качать колыбель, кормить его и гулять с ним)?
• С ребёнком дошкольного возраста (с которым нужно играть, петь, мастерить что-то или рисовать)?
• С ребёнком школьного возраста (следить за выполнением домашнего задания, ходить в зоопарк, готовить что-то вместе, купаться)?
• Должен ли это быть именно её внук? Могла ли она представить, что станет приёмной бабушкой, заботясь о ребёнке соседей, помогая чрезмерно обременённым обязанностями родителям, организуя празднование дня рождения для соседских детей?

В ходе подобных бесед мы открываем огромную свободу для, которой обладает пациентка. Она осознаёт, что на неё обрушивается колоссальный потенциал возможностей, и воспринимает энтузиазм, отражающийся на лице терапевта, как благословение.

Когда мы (заново) обнаруживаем подобные ценностные установки, начинается настоящая интеллектуальная работа, теоретически посвященная вопросу о том, как данную ценностную установку наилучшим образом, в рамках реальных возможностей, можно воплотить в текущей ситуации пациента. (К примеру, обратиться к туристическому агенту, купить краски и кисти, разместить объявление о том, что пациентка готова работать няней, и т.д.) Огромную чёрную дыру «экзистенциального вакуума» невозможно заполнить сразу же. Это можно сделать лишь постепенно. Чтобы эти события имели какое-то значение, они должны набрать критическую массу; такие «события-частицы», то хорошее и плохое, что формирует нашу безграничную свободу, можно рассматривать как вклад в эту критическую массу. Таким образом, наша свобода сокращается до пределов того, что может быть с радостью реализовано здесь и сейчас. Постепенно светлые стороны твёрдо расширяют своё пространство, рассеивая завесу тумана депрессии.

Невыносимая нехватка свободы для

Давайте взглянем на обратную сторону монеты - здесь Фома неверующий, с его презрительным отношением к такому понятию свободы, оказывается прав. По какой-то неведомой причине кажется, что границы подобной свободы совсем узки. Некоторые люди замечают её, некоторые - нет. Те, кто не замечают её, не обязательно более успешны. Лица, страдающие от зависимости, которые не признают (или не желают признать) собственной зависимости, уже попали в ловушку неправильной оценки реальности со всеми вытекающими последствиями (о которых мы уже говорили).

Пример: (Пример взят и статьи, опубликованной 27 февраля 1996 года в газете Süddeutsche Zeitung, стр.

Студентка рассказывает о своём опыте употребления кокаина:

• Искушение: «Я провожу время с компанией друзей и знакомых, они оживлённо разговаривают и смеются. Я стремлюсь к общению с ними, но почему-то ничего не выходит. Мне известно кое-что, что сможет всё сразу же и полностью изменить. Когда вдыхаешь кокаин, тут же начинаешь чувствовать себя превосходно, ощущаешь себя сильным, здоровым, в лучшем расположении духа. Это чудесно, никто тебе не может причинить вреда».
• Результат: «Дневной свет проникает в комнату и вместе с ним заканчивается действие кокаина. В сознание снова просачиваются воспоминания. Это ужасно. Я задёргиваю занавеску, чтобы в комнате было темнее. Затем наступает то, что я называю «эффектом Дракулы» - сердце сильно бьётся, я парализована страхом, все истины, раскрытые прошлой ночью, бесследно исчезают. Что может помочь в такой ситуации? Новая «дорожка» (доза кокаина).
• Игнорирование зависимости: «Я употребляю кокаин лишь время от времени, просто потому что мне нравится, а не потому, что не могу без этого».

Есть ли ещё у такой зависимой личности свобода для? Давайте разберёмся. Чтобы реабилитация прошла успешно, девушке необходимо будет:

• Открыто признать правду о своей зависимости
• Перестать принимать кокаин в «состоянии Дракулы»
• Справляться со скукой и социальной неудовлетворённостью иначе, чем раньше
• Непреклонно сопротивляться любому соблазну снова начать употребление наркотика; наполнить своё существование новым смыслом, несмотря на то, что тело истощено наркотиками.

Обладает ли студентка достаточной степенью свободы, чтобы выполнять всё это самостоятельно? Предположительно, это задача не из лёгких. Конечно, ей могут помочь, и она, по меньшей мере, обладает свободой для того, чтобы заручиться чужой поддержкой. Есть место и для надежды, веры и молитвы - а также для того, чтобы в жизни человека случилось чудо.

Люди, сознательно признающие, что обладают чрезвычайно ограниченной свободой для, внутренне страдают сильнее, однако у них больше шансов целенаправленно использовать те крупицы свободы, которыми находятся в их распоряжении.

Другой пример из моей клинической практики супервизора

Отец застрелил сначала своего трёхлетнего сына, а затем себя. Естественно, эти ужасные события имеют свою предысторию. Данный мужчина происходил из зажиточной семьи поместных дворян. Его родители полагали, что их сын не способен будет управиться с имением, а потому завещали поместье двум его сёстрам, которые обманом лишили его наследства. Затем он стал чиновником, женился, и на момент совершения преступления у него было два сына - 12 и 14 лет, а также вышеупомянутый трёхлетний сын. Его брак был не очень удачным, и жена хотела развестись с ним. Два сына-подростка были на стороне матери и относились к отцу с большим презрением; к примеру, они даже отказывались есть с отцом за одним столом.

В тот роковой день произошло следующее:

1. Рано утром этого мужчину навестила его мать (его отец давно умер). Она стала давать ему много непрошенных советов и ненужных рекомендаций.
2. Днём его жена вернулась домой и сообщила, что не он отец их трёхлетнего ребёнка. Она сказала, что это ребёнок от её друга, к которому она собирается переезжать.
3. Это довело мужчину, он достал своё ружьё, выстрелил в ребёнка, а затем в себя.

 Естественно, вся деревня была в смятении. Ребёнку устроили торжественные похороны, на которых присутствовали сотни сочувствующих, в то время как виновника событий похоронили тайно. Семья погибших не знала, как дальше общаться с соседями и оказалась в изоляции. Местный священник, мой бывший студент, попросил меня провести сеанс супервизии, чтобы разобраться, как членам данной семьи жить дальше, как им справиться с текущей ситуацией/выжить в ней.

Для начала, давайте спросим себя, какой свободой для обладает мать, жена, сёстры и сыновья погибшего? Проявления этой свободы обнаружить сложно. А ещё сложнее раскрыть остающиеся у них возможности осмысленного выбора. Если бы не убедительный пример, который даёт нам Франкл, даже мы, эксперты, вероятно, сдались бы в подобных случаях. «Сдаться» в такой ситуации означает прибегнуть к тому, чтобы просто слушать и присутствовать. Такой подход не является неверным. Отправляясь в районы бедствий, психологи и терапевты, работающие с травмами, поступают совершенно правильно, когда просто выслушивают жертв событий и предоставляют им свою моральную поддержку. Тем не менее, благодаря логотерапии мы осмеливаемся осторожно проникнуть в те последние укромные уголки, где ещё сохранилась огромная человеческая свобода решений.

Я рекомендую священнику собрать семью погибших за круглым столом. Все члены семьи должны участвовать в собрании; таким образом, они смогут исцелиться за счёт того, что спасло Франкла во время пребывания в концентрационных лагерях в эмоциональном, умственном и духовном плане, а именно - глубокую человечность, которую он сохранял среди ужасов и окружающего кошмара.

Если говорить конкретно, мы выделили четыре шага, которые необходимо было предпринять:

1. Когда  члены семьи сядут за стол, священник должен зажечь свечу и поставить на стол две фотографии - умершего мужчины и ребёнка. Затем ему следует сказать: «Мы оплакиваем двух погибших людей, и каждый из сидящих за столом должен выразить своё горе». (Важно, чтобы члены семьи оплакивали как преступника, так и жертву, поскольку каждый из них всё ещё является ценным и уникальным, полноправным человеческим существом, независимо от того, что случилось в недавнем прошлом).
2. После этого священник должен попросить членов семьи открыто, честно и без самооправданий признать, что они сыграли свою роль в ухудшении семейных отношений, исключая, конечно, сам роковой поступок. Священник должен -
• помочь матери признать, что она покровительственно относилась к сыну, не давая ему, в сущности, никаких прав
• помочь дочерям признать постыдные поступки, связанные с наследством и руководством имением.
• помочь жене погибшего признать, что она чрезмерно жестоко объявила мужу о том, кто истинный отец их трёхлетнего ребёнка.
• Помочь сыновьям признать, что они порой без причины унижали своего отца.  Важно смягчать жёсткие «чёрно-белые» позиции вроде: «Мы - хорошие, а он - плохой», поскольку на каждом (каждой) лежит та или иная доля вины).
3. После этого священник должен предложить всем членам семьи оставить любые размышления о том, как всё могло бы сложиться, бросить догадки о возможных причинах событий, а также перестать так или иначе судить, критиковать и презирать погибшего. Некоторые вещи в жизни погибшего мужчины навсегда останутся скрытой ото всех тайной. Только Бог способен заглянуть в глубочайшие тайники человеческого сердца. В связи с этим,  любые попытки правильно оценить этого мужчину и его поступки ни к чему не приведут. Членам семьи настоятельно советуют воздержаться от любых суждений, а также от рассуждений о самом ужасном поступке. Они должны признать и принять реальность этого поступка. Однако, с другой стороны, им не нужно мучить себя неплодотворными предположениями. А соответственно они должны воздерживаться от критики других людей.

И, наконец, священник должен попросить данную семью вспомнить погибшего в общем, в своей скорби объединяя хорошие и плохие стороны его жизни. В его семейной жизни, определённо должны были быть моменты нежности. Безусловно, у него с женой должно были быть приятные совместные переживания. И почти наверняка он иногда был успешен в работе.  

Когнитивные реакции обратной связи нельзя игнорировать, так как они часто проявляют себя в физических симптомах. Эти связи четко прослеживаются в случае 21-летней Инге, которая была направлена ко мне клиникой по прерыванию беременности для получения рутинного разрешения психолога на аборт. Инге вошла ко мне с поникшими плечами, опущенными в пол глазами, дрожащими ногами. Она едва осмелилась снять пальто, наконец, села на краешек стула и начала бормотать, ее влажные ладони постоянно двигались. Она хотела сделать аборт, потому что воспитание ребенка было ей не по силам; она чувствовала себя неуверенно и боялась будущего.

Я терпеливо слушала. Я хотела, чтобы она расслабилась и научилась доверять мне. Я включила мягкий свет напольной лампы и не делала пометок, чтобы не раздражать ее. Постепенно она подняла голову, иногда начала встречаться со мной глазами и говорить быстрее. После получаса она сказала фразу, которую я просто не переношу, потому что она выдает нездоровую детерминистическую установку. «Мои родители никогда не позволяли мне самой принимать решения по своим делам. Они всегда принимали решения за меня, и теперь, когда я выросла, я не знаю, что делать. Они до сих пор считают меня маленькой девочкой, и я всегда следую их советам. И теперь я не могу принять решение, потому что никто не говорит мне, что делать. Это все вина моих родителей».

Это широко распространенная нездоровая установка. Конечно, возможно, что ее родители доминировали и слишком оберегали ее. Но если она теперь, будучи уже взрослой женщиной, не могла освободиться от этой зависимости, если она считала себя безнадежно неспособной принимать свои собственные решения, если она не видела шанса освободиться от своей детской установки, в этом случае у нее не было шанса. Она застряла и не будет более зрелой в возрасте 50 лет, потому что ее фиксированная установка не позволяла ей становиться более зрелой. А физические симптомы являлись характерными признаками: опущенные гласа, потеющие руки, беспорядочные движения; этот весь паттерн гиперневротической реакции был результатом ее нездоровой установки.

Это стало последней каплей, почему я не могла больше слушать ее пассивно, почему я почувствовал, что обязана открыть ей глаза в сократическом диалоге при помощи следующих замечаний: «Вы заявляется, что ваше воспитание сделало вас зависимой и беспомощной. Вы хотите, чтобы мы вместе потратили наше время на то, чтобы поддерживать вашу зависимость и беспомощность, чтобы они оказывали все большее влияние на вашу жизнь? Если вы хотите, мы можем поговорит о ваше зависимости, мы можем поискать ее корни, вы будете тем больше осознавать вашу беспомощность, чем яснее видеть причины. Вы можете решить сделать аборт, который подтвердит ваше убеждение, что вы не можете справляться с задачами своей жизни, что вы действительно являетесь неудачницей. Интересно, во что превратится ваша жизнь, если вы будете продолжать избегать трудных задач, потому что чувствуете, что не можете справиться с ними?»

Инге сидела долгое время в задумчивости. «Я не хочу навсегда оставаться неудачницей», - сказала она наконец. «Что мне делать?»

Мы говорили еще два часа без вспотевших ладоней и опущенных глаз. «Почему ваши родители излишне защищали вас?» спросила я ее, и она была вынуждена признать, что это из-за того, что они любили ее. «Если бы вас воспитывали родители, которые любили вас», сказала я, «тогда у вас была бы хорошая база для вашего собственного поведения. Вы тоже можете любить, и любовь - это самое главное, что нужно вашему ребенку, если вы решите родить его. Следующая вещь, которая вам нужна, - это сила принять на себя ответственность - за себя и за тех, за кого вы отвечаете. Вы не может обвинять в вашем нежелании взять на себя ответственность ваше детство или ваших родителей, не чувствуя при этом дискомфорт и неправильность. Каждый раз, когда вы принимаете ответственное решение ваша способность выполнить его увеличивается. Если вы принимаете «легкое» решение, потому что в настоящий момент оно кажется вам наиболее комфортным, оно лишит вас покоя впоследствии». Таким образом я старалась мобилизовать ресурсы человеческого духа Инге и укрепить ее уверенность в себе. В конце я вручила ей свидетельство с разрешением на аборт и оставила решение за ней.

Через несколько дней она вернулась и сказала, что она все обдумала и решила родить ребенка. В течение следующих трех месяцев я провела с ней несколько тренингов по повышению уверенности в себе, после которых мы обсудили ее планы на будущее. Когда мы закончили консультирование ее установка в отношении жизни изменилась, она была спокойна, уверена и ждала рождения своего ребенка.

«Комплекс плохих родителей» часто лежит в основе нездоровой установки. Многие годы психологи искали ошибки, допущенные родителями. Родителей обвиняли за то, что они слишком авторитарны, слишком безразличны, слишком критичны, слишком ориентированы на успех, недостаточно демократичны, слишком не уверены, слишком непоследовательны – пока многие родители действительно не стали не уверены в себе и только по этой причине делали ошибки. Дополнительными факторами были крушение традиций и куча противоречивой педагогической литературы. Родители стали излюбленной мишенью в обвинениях за неудачи своих детей, и неудивительно, что сами молодые люди с готовностью указывают на своих родителей, объясняя свои собственные недостатки.

Несомненно, родители делают ошибки в воспитании своих детей. Растущее число работающих матерей также приводит к дополнительному напряжению в семье. Но большой процент родителей с любовью заботится о своих детях, приносит жертвы и делает все возможное, чтобы подготовить их к будущей жизни. Их нежная забота не может быть просто сброшена со счетов, когда внимание обращается только на те моменты, когда они теряли терпение или не могли найти нужное слово в нужный момент.

Действительно, было доказано, что клиенты получают помощь, когда они видят связи между их развитием и их воспитанием. Но также было доказано, что такое внимание к прошлому, может вызвать процесс обратной связи, который уменьшает их чувство ответственности за свои действия. Они склонны говорить «Я не могу поступить иначе; я так воспитан», и эта установка блокирует дорогу к дальнейшему росту и зрелости. Укрепления эго недостаточно. Требуется крайне необходимый процесс самопознания, не только в смысле «кто они есть», но также в смысле «кем они могут стать». Этот процесс требует признания их собственной ответственности.

Следует признать, что каждый человек с самого начала имеет разные таланты, некоторые в большом количестве, другие в маленьком. Но независимо от базы, молодые люди должны развивать ее. Часть их успеха зависит только от них самих; они могут ничего не добиться, несмотря на богатые природные способности, и они могут добиться успеха, несмотря на небольшие природные способности. Молодые люди должны осознать, что их курс не определен раз и навсегда, что они могут задать своим жизням направление в позитивную сторону, так же как и в негативную.

Иногда у терапевтов нет базы, заложенной родителями, на которой можно что-то строить. Молодые пациенты не имеют ничего кроме негативных воздействий детства, у них много «оправданий» их провалов, но даже у них есть дерзкая право НЕ терпеть неудачи, несмотря ни на что.

В случаях, которые Франкл назвал «трагической триадой» (неизбежное страдание, неизгладимое чувство вины и смерть) не представляется возможным достичь первого и третьего этапов процедуры логотерапии. Никто не может достичь дистанции от "симптомов" страдания, вины и смерти, это не может быть устранено. В таких случаях два других шага, изменение жизненных установок и ориентации по отношению к смыслу, имеют более важное значение.

Г-жа М была в отчаянии, потому что ее восьмилетний сын Уолтер был так гиперчувствителен к боли, что невозможно было с ним жить. Когда выпал его молочный зуб, он не мог чистить зубы; когда его ванна была слегка прохладна, он не мог в ней остаться; малейшая царапина становилась трагедией. Медицинское обследование показало, что Уолтер страдал от дермографии, соматически обусловленной сверхчувствительности, которая могла бы улучшиться в последующие годы, но с которой нужно было смириться, по крайней мере на время его детства. Чтобы найти отправную точку для модификации установок (без надежде изменить симптомы), я исследовала распорядок дня ребенка и обнаружил, что Уолтер был необычайно музыкален, получил высокую оценку его учителя музыки для его абсолютного слуха, и даже участвовал в концертах. Мать гордилась его талантом.

Это была возможность попробовать модификацию установок. Я подвела миссис М. к пониманию того, что жизнь предложила для Вальтера альтернативу: либо абсолютный слух, требующий утонченной акустической чувствительности, но и столь же утонченной чувствительности в других областях, или отсутствие таких музыкальных талантов, отсутствие музыкального слуха, но и отсутствие чувствительности; а вместо всего этого - здоровая стабильность. Миссис М. теперь могла воспринимать чувствительность ее сына к боли как цену, которую ему пришлось заплатить за то, что он музыкальный гений. Она даже нашла здоровый способ управлять чувствительностью Уолтера. Всякий раз, когда он плакал от незначительной боли, она начала петь и просила его петь тоже и, таким образом, "переключать" его на что-то позитивное. Это также уменьшило ее гнев на сверхчувствительность Уолтера, потому что ее новое отношение позволяло ей сосредоточиться на позитивных сторонах ее ребенка.